Гражданин Х в 2017 году взял кредит в размере 76 000 000 рублей на нужды бизнеса. Поручителем выступили сын и весь его бизнес (семь ООО). Под залог банку было предоставлено недвижимое имущество: корпус трубных заготовок и здание склада, расположенные на земельном участке, находящимся в аренде у залогодателей.
В 2018 году в связи с образовавшейся просрочкой банк обратился в суд о расторжении договора займа и обращении взыскания на заложенное имущество. Позиция у должников была странная: они признавали кредитный договор недействительным. В отсутствие основания признания его таковым, суд расторгнул договор, взыскал сумму долга в размере 71 104 514, 02 рублей и обратил взыскание на заложенное имущество. Все предприятия на момент вынесения решения были ликвидированы.
После того, как банк подал в Арбитражный суд заявлением о признании основного должника банкротом, отец с сыном обратились ко мне. На тот момент у них были две цели: приостановить процедуру банкротства и склонить банк к заключению мирового соглашения.
Забегая вперёд, скажу: приостановить банкротство нам удалось на два года, однако в последствии клиенты изменили первоначальную цель.
Мы приступили к работе, начав с ознакомления с материалами дела по взысканию долга — на тот момент его объём составлял 8 томов. В ходе изучения выяснилось, что супруга гражданина Х не давала нотариальное согласие на предоставление в залог права аренды земельного участка, в материалах дела имелось согласие только на заключение договора залога в отношении объектов недвижимого имущества.
Сначала в связи с открывшимся обстоятельством мы обратились в суд с иском о признании договора залога ничтожной сделкой как нарушающей положения закона, поскольку не соблюдены существенные условия договора о залоге, определённые ст. 339 ГК РФ, а также нарушается заложенный в пп. 5 п.1 ст.1, а также ст. 35 ЗК РФ, принцип единства судьбы земельных участков и прочно связанных с ними объектов, согласно которому, все прочно связанные с земельными участками объекты следуют судьбе земельных участков.
Банк на судебное заседание не явился. Позже подал жалобу на решение суда за пределами срока, и суд отказал в его восстановлении.
Затем мы одновременно подали иск от супруги гражданина Х о разделе совместно нажитого имущества и признании долга — единоличным долгом супруга. К участию в деле привлекли залогодержателя, поскольку напрямую затрагивались его права. Банк в рассмотрении дела не участвовал.
Помимо этих объектов, у супругов имелось в наличии другое имущество: две квартиры и дача. К слову, гражданину Х на момент всех судебных разбирательств был 81 год, а его супруге — 80 лет.
Мы расторгли между ними брак и поделили оставшееся имущество в отдельном производстве: каждому из супругов оставили по квартире, дачу оставили супруге с выплатой компенсации бывшему супругу. К участию в деле мы привлекли кредитора, который, снова в суд не явился.
Получив решение о признании договора залога недействительным, мы обратились с заявлением о пересмотре основного дела о взыскании долга на тот момент в размере 57 млн рублей по вновь открывшимся обстоятельствам. Это помогло продлить приостановление процедуры банкротства.
От имени сына — поручителя перед банком — мы подали заявление о банкротстве. Просили списать долг. Сложность была в том, что, пытаясь договориться с банком, гражданин Х и его сын заключили договор аренды здания, зарегистрировали сына в качестве ИП. Он по договору аренды получал оплату и переводил её в счёт погашения долга банку. Таким образом, по счетам поручителя проходили немалые суммы ежемесячно, почти 1 000 000 рублей. В браке у сына (поручителя) также было нажито имущество. Понимая, что брачный договор может быть оспорен кредитором, мы обратились в суд и поделили имущество между супругами: ей — квартиру, ему — всё остальное: ранее проданный автомобиль в преддверии взыскании долга банком. К участию в деле привлекли банк, который в суд так и не явился.
К началу процедуры банкротства сын закрыл ИП. Платежи банку прекратились. На тот момент мама уже получила по решению суда свою супружескую долю, и договор аренды был перезаключён с ней. Банк это обстоятельство не насторожило.
В итоге по окончанию процедуры банкротства суд списал с поручителя долг, но этого могло бы не произойти, если бы банк отслеживал судьбу объекта и принимал активное участие в собрании кредиторов.
Затем от имени матери мы взыскали с отца упущенную выгоду за тот период, когда он сдавал в аренду весь объект, распоряжаясь без её согласия супружеской долей и выплачивал с этих денег свой единоличный долг. За пару лет аренды сумма набежала более 10 000 000 рублей и еще % по 395-й статье. Это решение нам пригодилось бы для включения в реестр кредиторов в последствии.
И, возвращаясь к банкротству поручителя (сына должника), на тот момент, в виду отсутствия арестов и договора залога, гражданин Х подарил супруге поручителя свою ½ доли в корпусе трубных заготовок и складе.
И если бы банк запросил сведения о наличии имущества за супругой должника, то увидел бы «свой» когда-то объект и договор дарения, и вывод актива из конкурсной массы, а поручитель мог бы остаться с носом долгом после завершения процедуры. Но банк продолжал быть безынициативным.
По сути, благодаря такой пассивной стратегии банка получился вот такой интересный с практической точки зрения кейс.
На момент написания материала гражданин Х и его супруга скончались. Её долю унаследовали пятеро детей: за его долю наследники продолжают битву с банком в суде самостоятельно.